5 марта 2020 года курсанты Якутского института водного транспорта приняли участие в торжественном мероприятии «У войны – женское лицо…», посвященном памяти первой и единственной летчице из Якутии - Вере Кирилловне Захаровой.
Вера Кирилловна Захарова родилась 12 июля 1920 г. в с. Дельгей Олекминского района Якутской АССР.
Отец Веры Кирилловны – Кирилл Петрович Захаров, уроженец села Чурапча, после окончания училища был направлен учителем в Олёкминский район. Здесь он встретил свою будущую супругу Яныгину Евдокию Николаевну родом из ямщицкой русской семьи. Молодые люди полюбили друг друга, поженились, родили 8 детей.
В 1922 году Захаровы переезжает в Чурапчу. Вера Кирилловна с детства отличалась веселым, неугомонным характером. Учась в школе, она, как и сверстники, с удовольствием занималась ликбезом. После напряженного трудового дня взрослые собирались в одной из юрт, где при свете камелька маленькая учительница учила их читать и писать. Слушая звонкий детский голос, усталые люди улыбались девчушке, и каждому еще больше хотелось стать грамотным человеком. Мать Веры Кирилловны лечила людей травами, учила гигиене, хотя и не имела сама медицинского образования. Сельчане были ей за это очень благодарны. Якутским языком она овладеть так и не смогла, поэтому к больным они с Верой Кирилловной ходили вместе: маленькая дочка была при ней толмачом. Детство летело быстро.
В 1934 году семья переезжает в Якутск. Здесь Вера Кирилловна впервые воочию увидела самолеты и в буквальном смысле заболела небом. Учась в 9 классе, в 1937 году, она поступает в аэроклуб. На Зеленом лугу она прыгала с парашютом, однажды чуть было не разбилась насмерть. Но это не помешало ее мечте стать летчицей. Всего она совершила 19 прыжков, получила звание парашютиста-инструктора. Когда курсанты, закончив штудировать теорию, перешли к практическим занятиям, “первой ласточкой”, которой доверили взмыть в лазурное небо, была Вера Кирилловна. И этому была своя причина – инструктор Кузьмин таким образом подстегнул остальных курсантов: видя, как девчонка поднимает самолет в небо, сильный пол постыдится праздновать труса! Вот так Вера Кирилловна научилась пилотированию двухкрылого самолета ПО-2. Чтобы успеть к полетам, Вере Кирилловне приходилось просыпаться спозоранку и около десяти километров идти пешком.
Когда началась война, Вера Кирилловна сразу же обратилась в военкомат, с просьбой отправить её на фронт. Ждать пришлось долго и возможно, причиной тому стал арест отца по доносу соседей в пораженческих настроениях и восхвалении царского режима. Восхваление царского режима усмотрели в его воспоминаниях об отмене мобилизации якутов в Первую мировую, а пораженческие настроения «вытекали» из слов о том, что не знающему русского языка солдату на передовой приходится хуже всех. Больной туберкулезом старик немедленно был объявлен врагом народа. То, что «враг народа» к этому времени проводил на фронт троих детей, не учитывалось. Отцу Веры Кирилловны не было суждено выйти на свободу – болезнь и побои следователей сделали свое дело и он скончался в тюремном лазарете. Девушке удалось добиться, чтобы ее направили в учебный авиаполк на переподготовку, после чего она попала в 141-й отдельный санитарный авиаполк, действовавший в полосе наступления 1-го Белорусского фронта. Здесь она увидела “старого знакомого”: на вооружении полка были самолеты ПО-2, переоборудованные под транспортировку раненых. В одиночку и звеньями крылатые санитары летали между передовой и тыловыми госпиталями.
Вера Кирилловна быстро освоила тактику маневрирования, способы ухода от атак мессершмидтов. Спасая раненых, она по три – четыре раза в день вылетала на линию фронта. В медсанбаты самолет привозил консервированную кровь и медикаменты, доставлял на передовую боеприпасы, мешки с сухарями и сушеной рыбой. Летала Вера и на разведку вражеских позиций, доставляла почту, выполняла другие задания
– Когда я в первый раз ведомой полетела на боевое задание, – вспоминает Вера Кирилловна, – ласково светило солнце, на небе ни облачка. И вдруг слышу раскаты грома, это при чистом-то небе! Назад не оглядывалась, потому что было приказано следовать за ведущим. Мы ныряли вниз, ближе к складкам на местности, несколько раз садились на фронтовые аэродромы. К нашим самолетам подскакивали солдаты, накидывали на них маскировочные сетки, прятали. Когда вернулись домой, командир сказал: если бы ты обернулась, то все, пропала. Нас же мессеры гоняли! Оказывается, это был не гром, а разрывы снарядов.
До августа 1944-го Вера Захарова совершила более 180 вылетов, ее крылатый санитар спас жизнь около двухсот раненых. За успешное выполнение боевого задания при освобождении города Ковеля смелая летчица из далекой Якутии получила от командования первую фронтовую благодарность.
Утром 6 августа самолет Веры Захаровой в составе звена направился за тяжелоранеными из местечка Парусив (Польша). Один из самолетов пилотировал комполка подполковник Н. Петров. Прибыв на место назначения и погрузив на борт раненых, звено взяло курс на Брест, где размещался эвакогоспиталь 1-го Белорусского фронта. Летели по кратчайшему маршруту – вдоль линии фронта. Когда звено немного уклонилось вправо, вражеские зенитки подбили все три самолета. Командиру удалось спланировать и посадить свой ПО-2 на нейтральной полосе. Наша пехота пошла в атаку и выручила его. Самолеты Веры Захаровой и Ивана Чеснокова сели недалеко от позиций противника. Чеснокову не повезло дважды: его самолет оказался на территории, оккупированной частями СС. Местные жители рассказывали, что эсэсовцы сначала ранили отстреливавшегося летчика, потом зверски убили, нарезав полосы на его груди и спине.
Самолет Захаровой сел на территории, занятой войсками вермахта. И оба раненых были целы, едва она открыла «люльки» (специальные приспособления под крыльями «кукурузника»), оттуда раздалась цветистая брань: «Баба! Так и знал, что баба! С мужиком давно бы до своих долетели, а вы, дуры, ничего по-человечески сделать не можете!» Она помогла им выбраться и только тут ощутила страшную боль в ноге – под коленной чашкой торчала ослепительно белая кость. Кое-как, обняв раненых и превозмогая боль, проковыляла, оттаскивая их от горящего самолета, в сторону леса, но вблизи уже слышался топот немецких сапог...
Запыхавшиеся, багровые от быстрого бега «зольдаты» окружили самолет: кто голый до пояса, у кого мундир нараспашку. Пот струился по их грязно-розовой коже, по запыленным лицам с выгоревшими на солнце бровями и ресницами. Сразу вцепились в Веру Кирилловну: сорвали пояс с пистолетом, рванули шлем. Он не поддавался. На долю секунды показалось: оторвут заодно и голову. Но вот шлем сорван, и черные Верины волосы упали на лоб. Из десятка мужских глоток единый выдох: «Фрау!» Потом кто-то прибавил: «Пилят!» Произношение, конечно, не ахти, но понять было можно...
На носилках дотащили пленников до деревни, оставили в сарае. Вскоре появился мужчина с санитарной сумкой. Подошел к Вере Кирилловне, срезал брючину, и она услышала тихое: «Майн готт...» Но немного погодя «врачеватель» повеселел, заулыбался. Показал на пальцах: будешь ходить!
Потом их уложили в длиннющую повозку (Вера Кирилловна таких сроду не видела) и повезли под охраной каких-то странных личностей: и немцы, и с оружием, а одежда гражданская. Они оказались очень разговорчивыми: руками и ногами объясняли, что бояться их не надо, они простые люди, не эсэсовцы, а вот «СС» – это «капут».
«Путешествие» продолжилось в товарном вагоне. В углу, сгорбившись, сидел конвоир. Лица его Вера Кирилловна не запомнила: все вокруг плавало в каком-то тумане, единственное, что отчетливо врезалось в память: поезд останавливается, дверь товарняка с лязгом открывается, и ее начинают «демонстрировать» стоящим на перроне людям: «Это сбитая советская летчица! Русским пришел конец: в Красной Армии уже некому воевать, и большевики сажают в свои самолеты монгольских женщин!» А позже Вера Кирилловна с удивлением узнает, что немцы ее еще и в ранг майора «возвели»...
В плену Захарова сумела выжить и не пасть духом. Находясь в концлагере, вместе с другими пленными она помогала выздоравливающим бежать. Собирали продукты, урывая из своих скудных лагерных пайков. Старались облегчить страдания раненых.
В январе 1945 года, сломив ожесточенное сопротивление гитлеровцев, войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов освободили Польшу. 19 января танковая разведка Советской Армии появилась у ворот лагеря, где вместе с другими пленными томилась летчица Захарова. Охрана разбежалась, и тысячи едва живых людей обрели долгожданную свободу.
По заключению врачебной комиссии Захарова подлежала демобилизации. Но как же могла отважная девушка вернуться домой, когда враг еще не разбит? Пройдя все проверки особистов, Захарова разыскала свой авиаполк, который к тому времени поменял номер и где ее считали погибшей. Вера Захарова снова села за штурвал верного ПО-2. Она облетала почти всю Польшу и Восточную Германию. А после Победы на стене рейхстага написала: “Захарова из Якутска”.
За боевые заслуги отважная летчица была награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями “За победу над Германией”, “20 лет победы над Германией”, “50 лет Вооруженных сил СССР”.
После войны Вера Захарова вышла замуж за фронтовика, у них родились сыновья. Работала в средней школе в Брянской области, потом вернулась на родину. Трудилась в Институте космофизики и аэрономии при Якутском филиале СО АН СССР. В 1976-м Вере Кирилловне предложили перейти в Советский комитет защиты мира и Фонд мира, где она успешно вела работу до 1983 года.
Имя легендарной летчицы-якутянки Веры Захаровой присвоено «крылатому почтальону». Таково решение жюри объявленного Якутским филиалом ФГУП «Почта России» конкурса на лучшее название почтового самолета L-410.
Присвоить имя легендарной участницы Великой Отечественной войны почтовому самолету предложил житель Якутска Николай Томский.
Ссылки на источники: https://mr-olekminskij.sakha.gov.ru/news/front/view/id/3119030, https://www.sites.google.com/site/yakutskbychildren/istoria-odnoj-fotografii/vera-zaharova-pervaa-letcica-v-akutii.
Автор: Д.И. Павлов
